Аня Логвинова

***

Тебя еще нет, и на Божьих полях
одни деревянные самолеты.
Ну что ты, ну что ты, ну что ты, ну что ты,
ну что ты, приляг.

Приляг, потому что горчичники мокнут
в глубокой тарелке с водой,
и скоро зажгутся горячие окна
на этой спине золотой.

Ни ты не заплачешь, ни я не заплачу,
того и гляди, все окажется зря.
Наступит весна, ты уедешь на дачу
до самого ноября.

(c) pankratsiy(Аня Логвинова)

*****

Она встала на цыпочки и закрыла окно щитом,
и он тоже проснулся, и нащупал спички в комоде,
и они стояли так близко, как дождь и дом,
когда дом все стоит, а дождь не проходит.

И тогда он сказал ей, что наступает зима,
они сняли две комнаты в доме напротив почтамта,
и она целый вечер на коленях расставляла тома,
чтобы Тютчев был там-то, а Данте был там-то и там-то.

И они просыпались, курили, варили овес,
он часами смотрел, как живая от края до края,
она неподвижно лежала под дождем его слез,
иногда закрывая глаза, иногда открывая...

(c) Анна Логвинова
* * *

Оставишь меня ночевать,
выдашь красную майку
с номером двадцать три,
за окном будет много снега.

Я закричу через стену:
а знаешь в Москве
раньше ходили красные
и желтые двадцать третьи трамваи.

Ты закричишь через стену:
Анечка, двадцать три -
это Майкл Джордан!

Ах, значит, сегодня я Майкл,
Майкл В Снегу Засыпай,
Майкл Красная майка,
Майкл Московский трамвай.

Анна Логвинова.

***

Забуду перед сном дневные лица
И помня, что не так уж мы близки,
Надену свитер, брюки и носки,
Чтоб ты не постеснялся мне присниться.

***

Давно не налетали не дубы
ветра, но шляпок просто тьма под дубом.
Не мог бы ты со мной еще немгубо,
немруко и немного здесь побыть?

Еще никто не умер от любви.
Малину девочка несет в панаме.
И на мече, который между нами,
соломинки роняют муравьи.

***

Утром сделал мостик
Завязал мне хвостик.
А потом ушел
Как же так - ушел?
А потом пришел.
Так и так, пришел.
В вафельном стаканчике
Сливочный пломбир.
Этот мостик - Аничков
Я здесь командир!

***

Мы ночью одни. На полу в полусне
Разложим подушки, чтоб не было страшно.
Подушка к подушке, и только мурашки
От ветра бегут со спины по спине.

Синицы влетают окну в капюшон.
Обнявшись за шторой, стоим на коленях.
Мурашки нас приняли за муравейник -
Кто перышко тянет, кто нитку нашел.

Стрекозы поют, и на шторе цветок
От ветра дрожит, ветер смотрит с балкона
На нас, чтоб узнать по спинному наклону
Где север, где запад, где юг, где восток.

***
Ну, жирафствуй! Я в наш город вернулась!
Я смешная в этой кожаной куртке.
Из-под ног выскакивают кулицы
И вспархивают переутки.

Мы живем в Москве, мы - москиты,
Впившиеся в Красную лошадь.
Оставляю все медвери открытыми,
И волкна тоже.

Я на зебрах не пишу свое кредо,
Лишь на заячьих листочках капустных.
Мы змеемся каждую среду,
Но зато по четвергам нам мангрустно.

Раньше буйвольски хотелось анархий,
А теперь глаза от кротости узкие.
Расскажи мне про мои щеки хомягкие
На языке кенгурусском.

***
Деревья ищут тепла.
А я ищу бигуди.
Ну ушла любовь и ушла.
А тебе зачем уходить?

У меня в шкафу твой Гюго,
на окошке твои цветы,
а когда мне снится другой,
он целует меня как ты.
(c) Аня Логвинова

***
Как много черных семечек в горсти,
И как нарочно, ты спросил с опаской,
Ходила ли я в храм на эту Пасху,
И что за батюшка меня крестил.

Пишу в тиши, скрипят карандаши,
И мне не верится, но предположим,
Что это очень страшно – согрешить
В погожий день, с намереньем хорошим.

Не боль, не страсть, простое братство тел,
Ведь как бы ни юродствовали души,
Мне очень хорошо с тобой в воде,
И очень хорошо с тобой на суше.

На суше, где у дымного огня
Ты мне лицо погладишь сокрушенно,
И с любопытством из-под капюшона
Твой младший брат посмотрит на меня.
(c) Аня Логвинова

***
В этой комнате воздух
весит чуть больше, чем мы,
взятые вместе,
килограмм сто десять,
сто двадцать.
И вчера эта комната
так легко меня победила.
А тебя вчера победила
другая комната.
Очень жаль, потому что вдвоем
мы еще бы день простояли.
(c) Аня Логвинова

***
Рабочие копают котлован
у самой кромки леса, под Подольском.
Среди рабочих мой красивый муж.
Его часы остались под подушкой.

Он пишет мне, что ежик прибежал
и бегает всю ночь по котловану.
А я хожу по дому не спеша
и тапочки теряю под диваном.
(c) Аня Логвинова

***
pankratsiy

Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку
мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку,
я лежу обнимая детей как тетрадная скрепка,
если смотреть с потолка - мы похожи на тучку.

Тучку рисуют вот так: полукруг к полукругу,
первое ухо, потом голова, грудь и ухо,
снова опять голова, снова ухо и грудь,
голова и последнее ухо. А окна

я вроде бы все закрывала
так откуда ж сквозняк

а вот и отгадка
это ж можно сойти с ума
это дети мои
дышат как ветерки

***
pankratsiy

Проскачет зайчик, прыгнет рысь,
промчит лесной олень,
и так откуда ни возьмись
берется новый день.

А деревенский человек
мне "Тратите!" сказал.
Я буду тратить целый век,
я тратить только за.

У остановки рыбаки
сидят на ведрах, ждут
и расписанью вопреки
автобусы придут.

Вот сочиняю, а на мне
заснули сын и дочь,
и я засну вот-вот, и не
закончу эти строч.

Проскачет зайчик, прыгнет рысь,
промчит лесной олень,
и тут откуда и возьмись
возьмется новый день.

***
pankratsiy

Это было бы скорохватством
встретить тебя тогда
когда обо мне ничего не знала
эта степная вода.

Это было бы скорохватством
встретить тебя тогда
когда мой папа был жив
и мог сказать: проходи сюда.

Это было бы скорохватством
если бы ты был здесь
И на скорую руку обнял меня
И на скорую руку сел бы поесть.

Потому что есть сорок на сорок
мест где тебя найти.
Потому что мне нужно сорок и сорок
лет, чтобы их обойти.

***
pankratsiy

1.
Я никогда не смотрела тебе в глаза,
не стирала твои рубашки с твоими брюками,
Но жизнь - это все-таки повод тебе сказать,
что я не люблю Крюкова.

2.
Темная сила со мной сюсюкала.
Белое время меня баюкало.
Здравствовать, бодрствовать, не замерзать.
Почему я люблю не Крюкова?
Сложно сказать.

* * *

Известен утренний прогноз,
И без зонта не выйти на люди.
Еще не кончен сенокос,
А я люблю тебя без памяти.

Ни одному из прошлых дней
Теперь я больше не помещица,
Они уже не спят во мне,
Не снятся мне и не мерещатся.

А ты опять косил траву,
Косил так счастливо и запросто,
Как будто я с тобой живу,
Уже давно, с шестого августа.

И ножки срезанных грибов
Одни на свете нам свидетели,
И ты чуть выше, чем любовь,
А я чуть меньше, чем столетие.

* * *

Я выверяла все поступки,
Я так скупилась на ошибки,
Что если вдруг тянула руки,
То лишь в Макдональдсе к сушилке.

Но он повел меня на митинг,
Потом под дождь, потом под зонтик,
Не говоря ни извините,
Ни, разумеется, позвольте.

И я смеялась очень нервно,
А он смеялся симпатично.
Он так смеялся, глядя в небо,
Что даже вылетела птичка.

Был день так долог, путь так труден,
Что уронив за ванну мыло,
Я вдруг решила – будь, что будет.
И вправду – было, то что было.

***
* * *

Когда зима, то по дороге в школу
Еще темно, и колокол звонит,
И мальчик бьет портфелем по ноге
То маму, то себя попеременно.
Они вдвоем бегут на остановку,
И между ними теплится портфель,
Который бьется в темноте, как колокол.
И если так и вправду где-то было,
То значит, что и ты ко мне придешь.

Ты встанешь на пороге, как корабль,
Я посчитаю волосы твои,
Чтобы узнать досрочно, до которых
считать умеет Бог, который создал
три четверти сегодняшнего дня,
промокший шарф, растаявшую шапку.

А через час наш ЖЭК отключит воду,
И стоя на пороге без воды,
С прямыми спинами, с горящей люстрой,
С заснеженными лицами, кто в платье,
Кто в свитере, кто ждал, кто так и знал,
Что стены между нами незаметно,
Без лишних слов обрушатся на нас,
И к сентябрю засыпят нас по брови.

Мы сделаемся ясными друг другу.
Ты сваришь кофе, так пройдет еще
Полгода, и твои простые руки
Привыкнут ко всему простому в доме.
Ты будешь знать, где соль и лейкопластырь,
И выходя в июне на балкон,
Ты будешь ставить пепельницу на
Промокшее сиденье скоростного
Высокогорного велосипеда.
И лыжи будут падать по одной
К тебе на отрешенные ладони.

Однажды ты проснешься, и в холодном
поту ты скажешь Аня, я скажу…
ты скажешь Аня, я скажу – вот мама,
вот президент, вот наш сосед из пятой
квартиры в ожерелье из прищепок,
ты скажешь Аня, я скажу – однажды,
разбуженный виной, прибитый потом,
к затихшей коже, к теплым волосам,
ты спросишь: ГДЕ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ЛЮДИ?

И я отвечу, что когда зима,
Под козырьком прозрачной остановки
Еще темно, и только ранний ветер
Сдувает снег с заснеженных тетрадей,
И мальчик смотрит сквозь прозрачный нос,
И видит подъезжающий троллейбус,
И мама красит губы в темноте,
Ты не пришел, не думал приходить,
Ты ни за что на свете не пришел бы
Без полбуханки Рижского и спичек
За пазухой советского пальто.

***
* *

Еще растет горячая трава.
Еще коровы прячутся в ручьи.
Мы отгадали нужные слова
в кроссворде, и для бабушки прочли.

Деревья южнобужские, в тени
под деревом полулежит пастух,
и он с корнями дерева сравним
в длину, и в ширину и в высоту.

Пастух похож на корень, вот и все.
Посмотришь - и становится легко.
Все потому что он стада пасет
не за горой, а просто за рекой.

А за горой - там ты, и там наш дом.
Мы вместе там везде, куда не плюнь.
Трава не остывает ни за что,
и под дождем не гаснет поцелуй.

* * *

Я каждый Божий день тебе пеку
Пирог из яблок, меда и корицы.
И если ты лежишь не на боку,
То я не смею рядышком ложиться.

Ты не простишь мне никого из них.
Так мне и надо, так тебе и надо.
Давай пойдем сегодня напрямик.
Чтоб дочку поскорей забрать из сада.

Какао ей половником нальют
Там из большой кастрюли с заклинаньем,
Написанном на крышке, и салют
Она нарисовать попросит няню.

Мы поведем ее к себе домой,
За ручки волоча по гололеду,
И будет чай, и корочковый слой,
Отломанный, чтоб подобраться к меду.

* * *

Это было в Миссури – во время игры в кегельбан
познакомились двое и сразу как будто поладили.
Он сказал ей: моя дорогая, я вырос в Голландии,
Он сказал ей: родная, в пять лет я был ростом с тюльпан.

Через год мы с отцом переехали в штат Аризона.
Я гонял по пустынным дворам, натыкался на кактусы.
А теперь я, как видишь, чуть более цивилизован.
Допечатал сегодня главу, намечается катарсис.

Кока-кола, дорога, слепая собака, Рахманинов.
И орлы над рекой, и созвездья над хлопковым полем.
Я хотел бы, чтоб ты посидела со мной на развалинах.
Даже можем на бензоколонке купить алкоголя.

На развалинах дня, на развалинах теплого вторника,
Tuesday, Wednesday and Thursday and Friday and what have you done.
Ты вернешься в Россию и встретишь другого католика.
Эскалатор, таможня, билеты, паспорта, чемодан.

* * *

Я вышла подышать во двор
в спортивной дедушкиной кофте,
и слышу тихий разговор
соседок, положивших локти
на подоконники, одна -
соседка сверху, тетя Рая,
и я не знаю, кто другая,
но между ними дождь идет.